Форпост - 4 - Страница 34

К оглавлению

34

— А чего, храждане, как вы смотрите на то, чтобы размять ноги? А?

Сухопутные морячки десять секунд молчали, а потом тишину разорвал радостный вопль.

Болтаться в море всем порядком надоело.

Следующим утром «Мечта» подошла к береговой линии на полкилометра и Иван принялся выискивать в Африке хоть что-нибудь стоящее, ради чего стоило высаживаться на берег.

Африка ласкала глаз весёленькой жёлто-оранжевой гаммой с изрядной примесью белого. Ваня долго не мог понять, что же это такое, но затем до него дошло — это была соль. Громадные белые поля соли среди невысоких гор. Часто соляные поля были присыпаны жёлтым песком. Выглядела эта абстракция забавно, но никакого желания высадиться на берег она не вызывала — от Африки хотелось держаться как можно дальше. Финиковых пальм и прочих бананов тоже не было видно. За все дни наблюдений Иван не обнаружил ни единого следа растительности. Даже вездесущие чайки здесь отсутствовали. Над почти чёрными горами изредка кружили какие-то птицы — единственный признак того, что и здесь тоже есть жизнь. Команда посовещалась и дружно решила «что ну её нафиг, Иван Андреевич, и без этой Африки обойдёмся!»

Одно радовало — полное отсутствие южного ветра.

«Мечта» медленно, но верно обогнула Тунисский берег и, снова повернув в западном направлении, пошла вдоль бывшего Алжира. Вода в здешних местах была как в кино. Изумрудная и прозрачная настолько, что порой глядя на тень от судна, что бежала по белому песчаному дну, Ивану казалось, что он летит. Парит. На дирижабле. Алжирский берег был сам по себе горист, но море, почему-то было довольно мелким. Временами попискивал эхолот и приходилось забирать мористее, уходя от береговой линии на несколько километров. Чёрт знает почему, но этот мёртвый и абсолютно пустынный берег притягивал Ивана. Он сто раз говорил себе, что пора заканчивать маяться дурью и уходить в открытое море, но всякий раз, после того как яхта обходила очередную отмель, капитан приказывал идти к берегу. Иван не надеялся здесь ничего найти. Просто эти горы, эти краски, этот песок и камень до боли напоминали ему родину. Чарын. Или. Алатау. Горы, скалы, каньоны, барханы и солончаки Семиречья.

Капитана придавила ностальгия.

На шестой день прибрежного плавания, когда, по расчётам штурмана, «Мечта» неспешно проходила середину алжирского берега их обстреляли.

Глава 4
В которой Иван Маляренко впервые в своей жизни посещает африканский континент и нехило там приподнимается

...

«Он, то плакал, то смеялся,

То щетинился, как ёж…»

В.С. Высоцкий


Раннее утро началось с шухера. Сначала заорал вперёдсмотрящий, потом по палубе загрохотал топот босых ног и раздался азартный гомон. Ваня продрал глаза и увидел, как мужики лихорадочно готовят удочки, тычут за борт руками и, не обращая ни малейшего внимания на спящего по соседству капитана, орут.

— Вон, вон, смотри, опять плеснула!

Солонина и копчёности всем порядком надоели, а поймать хоть что-нибудь уже две недели не получалось. Море здесь было пустым, как и пустыня на берегу. Даже водорослей на дне не наблюдалось.

«Свежая рыбка — это хорошо!»

Маляренко протёр заспанные глаза и тоже заинтересовано высунулся за борт.

Бульк! В полусотне метров от борта из воды поднялся маленький фонтанчик. Мужики загалдели в два раза громче.

— Здоровая…

— Рулевой…

— Франц, топи…

Бульк!

Всплеск и фонтанчик на этот раз были совсем рядом, но в прозрачной воде никакой рыбы не было видно. Рыбаки озадачено смолкли. Первым неуверенно подал голос лейтенант.

— Мужики, а это не может быть…

Щёлк!

Корпус лодки резко вздрогнул, а от надстройки отлетела щепа, и раздался треск. Ермолаев не медлил ни секунды.

— Ложись!

Сбив на палубу ещё не до конца проснувшегося Ивана, лейтенант громадными прыжками рванул к рубке.

— Франц! Франц ходу!

Щёлк! Щёлк!

По лодке снова прилетело. Звонко и резко. Иван лежал на палубе и всем телом чувствовал, как по его ласточке бьют пули.

«Ну суки!»

Маляренко приподнялся над фальшбортом. До чёрных гор берега было больше километра. Ваня похолодел.

«Снайпер!»

— Николаич! Настю в трюм. Ермолаев — в море уходи! Все остальные — в трюм!

По палубе прошла дрожь. Из машинного отделения раздался гул и яхта, заложив крутой правый поворот, стала быстро уходить в открытое море.

— Ну чего там?

Хмурый Иван взглянул на Диму. Тот помотал головой.

— Ничего. Море пустое.

— Хорошо. Лезь наверх и с берега глаз не спускай. Николаич, нашёл?

Боцман кивнул.

— Одна здесь и две в левом борту, выше ватерлинии. Возле носа. Вот.

Он бросил на стол два искорёженных кусочка металла.

— Одну из бочки с солониной достал. Вторая в переборке застряла. Ножом выковырял.

Маляренко посмотрел на дырку в стене рубки. Дырка впечатляла — в неё свободно проходил указательный палец.

Настроение было преотвратным.

Из хорошего было то, что никто из экипажа не пострадал, да ещё боцман пообещал заделать дырки от пуль чопиками. За пять минут.

«Мечта» болталась на траверзе того места, откуда стреляли на расстоянии пяти километров от берега. Хозяин решал, как быть дальше, а экипаж, затаив дыхание, ждал вердикта.

«Да твою дивизию! Там снайпер. Он нас видит. Мы его нет…»

Чем больше Иван размышлял, тем яснее понимал — надо сваливать. Утереться и сваливать, наплевав на месть. И это Ване не нравилось. Маляренко не был кровожадным человеком, просто за последние годы он привык ВСЕГДА отвечать ударом на удар. Чего бы это ему не стоило. Какими бы ни были мизерными шансы на победу.

34